Спустя четверть часа Артем вернулся.

— Дело о поджоге, — хмурясь, сообщил он. — Этот Соколенко Юрий Валентинович был мелким бизнесменом и что-то не поделил с одним из коллег по бизнесу. У них был дом на дачном участке, кооператив «Садовый» — это за лесным массивом, поближе к озеру. Его коллега нанял двух бомжей. Те, проследив, когда семья Соколенко приедет на дачу и останется ночевать, заколотили досками все окна и двери, облили домик бензином и подожгли. Никто не смог выбраться. Погибли четыре человека — сам Соколенко, его жена и двое сыновей, мальчики девяти и одиннадцати лет. При пожаре пострадал один из бомжей; он-то и сдал подельника вместе с заказчиком. Второго бомжа не нашли — сумел куда-то сбежать. А заказчику дали пять лет — всего пять лет! — потому что сложно было доказать вину… Ну, ты понял: коллега по бизнесу не поскупился на подарки моим дорогим коллегам и судьям. И сейчас он в тюрьме, отбывает срок. Так что умерли твои Соколенко!

— Дом мертвых людей! — Вадим схватился за голову. — Это дом мертвых людей. Кому же принадлежит квартира?

— Судя по тому, что она стоит заколоченная, никому. Либо наследники просто решили ею не заниматься и закрыли до лучших времен.

— Квартиру в центре города! Это странно.

— Вовсе нет. А если у погибших вообще не было родственников или наследники живут где-то за границей и им накладно часто приезжать сюда, заниматься квартирой? Это дело хлопотное. Ты даже не представляешь себе, какие случаи бывают в жизни!

— Почему же… Начинаю представлять…

— Жаль, что тебе так не повезло. Поищи еще кого-нибудь. Дом большой. Наверняка есть другие старые жильцы. Я уверен, ты обязательно найдешь, если хорошо поищешь. Среди живых, разумеется…

* * *

Пахло плесенью, пылью. Двор был запущен и грязен.

Артем чертыхнулся: он угодил носком ботинка в лужу грязной воды, натекшей из-под ржавой трубы в земляном провале.

— И какого черта я поддался на твою дурацкую провокацию?! — сердился Ситников. — И какого черта они живут в этом здании? Дом ведь аварийный! Одна плесень осталась…

Они быстро шли через двор к дому, напоминающему замок с высокими острыми шпилями. Похожий на рыбью кость, самый острый из этих шпилей будто намеревался проткнуть пасмурное свинцовое небо. Казалось, из проделанной дыры вместо свежего дождя на землю хлынут потоки грязной, вонючей жижи, чтобы затопить город, в котором не осталось ничего чистого…

— Здесь ужасно, — передернул плечами Артем, — и запах такой… Да наверняка съели уже крысы твои дохлые бумажки! В таком-то месте!

Вадим молча следовал за другом через двор и чувствовал, как его голова разрывается от мучительной боли — угнетающее предчувствие близкого дождя…

— Хорошо бы, чтобы дождь пошел, — Артем словно прочитал его мысли. — Может, смоет этот дерьмовый город с лица земли к чертовой матери!

Удостоверение сотрудника полиции открывало любые двери, в том числе и двери центрального городского архива, в котором хранились все записи и акты регистрации жителей города начиная с 1889 года. Идея Вадима — проверить записи браков за 1945–1947 года, чтобы узнать, был ли зарегистрирован брак дочери Кровавой Графини — Софии Устиновой, была последней надеждой отыскать отца ребенка.

Поворчав для приличия, Артем согласился помогать. И теперь они торопились туда, где хранились сведения о тысячах навсегда ушедших людей. О них больше не вспомнит никто на свете — теперь они стали буквами и цифрами в пыльных никому не нужных книгах, края которых обгладывали вездесущие мыши… Эти мысли нагоняли на обоих тоску.

Щуплая девушка в очках проводила их в комнату с искусственным освещением, где стоял стол и несколько стульев. Здесь можно было изучать даже те записи, в доступе к которым было отказано всем простым смертным.

— Похоже на тюрьму, на камеру для допросов, — хмыкнул Артем.

Девушка вернулась довольно скоро в сопровождении Неряшливой пожилой женщины. Обе сгибались под тяжестью массивных конторских томов, от которых несло сыростью и плесенью.

— Вы знаете, что ничего нельзя фотографировать? — неряшливая тетка зло зыркнула на них заплывшими глазами, будто наводя порчу.

— Адский труд! — вздохнул Артем, присаживаясь к столу. — Убить тебя мало за это! Ну, погоди, ничего не найдем — ты у меня попляшешь!

Оказалось, что довольно много людей сочетались браком в сороковые годы. Подумав, Вадим попросил книги за период с 1939-го по 1946 год. Он рассудил, что София Устинова могла выйти замуж на пару лет раньше.

Повезло! Вадим не поверил своим глазам.

Полуистертая запись непривычными синими чернилами. 2 марта 1940 года. Районный ЗАГС Центрального района. Гражданское бракосочетание. София Устинова и Яков Мерцалов.

В первый момент он даже не поверил своим глазам, а потом завопил так, что в комнату тут же заглянула неряшливая тетка, повела заплывшим глазом и, не увидев ничего интересного, исчезла.

— Невероятно! — Артем внимательно перечитал нужную строку. — Просто глазам своим не верю!

Вадим готов был прыгать до потолка.

— Я сделал это! Я нашел! Вот отец ребенка!

— Да погоди ты вопить… — в тоне Артема послышались странные нотки. Вадим забеспокоился:

— Что такое? Что не так?

— Ты не обратил внимание, за кого она вышла замуж? Ну, подумай, напряги память!

Вадим еще раз вчитался в синюю строку, а потом вскинул удивленные глаза на Артема.

— Ты хочешь сказать… Быть не может!

— Вот и я о том же! — кивнул Артем.

— Тот самый?!

Яков Мерцалов был одним из самых известных художников современности. Пик его творчества пришелся на семидесятые годы. После трагической гибели в расцвет советской эпохи (Яков Мерцалов погиб в автомобильной катастрофе — такси, в котором ехал художник, упало с железнодорожного моста и разбилось) работы его невероятно выросли в цене. Ходили слухи, что смерть была неслучайна — дело рук КГБ. Мерцалов ездил на запад и говорил там не самые приятные вещи о советской власти. Это, понятно, не нравилось очень многим.

Когда рухнул «железный занавес», Яков Мерцалов стал знаменитостью мирового масштаба. Частные коллекционеры сходили с ума от его работ, а крупные аукционы сражались за право торговать его картинами. Абстракционист Мерцалов стал в один ряд с признанными мастерами. И вот этот человек был женат на дочери Кровавой Графини — Софии!

— Это тот самый Мерцалов? — Вадим был поражен. — Знаменитый художник?

— Похоже, он, — Артем и сам был озадачен, — тогда я не понимаю… О Мерцалове пишут книги, снимают фильмы. Почему никто никогда не интересовался этим обстоятельством — его первой свадьбой?

— Первой? А была еще одна? — заинтересовался Вадим.

— Я точно помню, что у Мерцалова остались жена и сын. Кстати, я знаком с его сыном. Он сейчас живет в Штатах. Зовут Эдуард, это его единственный сын и наследник. У этого Эдуарда здесь, в городе, несколько квартир. И вот одну из них обворовали: забрали антиквариат и картины его отца. Антиквариат мы нашли, картины — нет. Так что, как видишь, после ареста первой жены Яков Мерцалов женился еще раз.